В белорусском фольклоре мы встречаемся со многими танцами, изображающими животных. В исследованиях белорусских этнографов XIX в. упоминаются следующие танцы и игры этой группы: «Верабей», «Заяц», «Журавель», «Козачка», «Бычок», «Перапёлачка», «Утушка», «Зязюля», «Коршун», «Ліса», «Авечка», «Жабка», «Мядзведзь», «Лось», «Асетра», «Кабыла», «Лешч», «Гусачок», «Чыжык», «Цетушок», «Курачка» и др.
В этих танцах и играх, проникнутых тонким юмором, проявилась острая наблюдательность народа, его врожденное остроумие, любовь к животным,Постоянным его спутникам.

Танцы этой группы могут быть названы изобразительными, исполнение их требует от танцора овладения в совершенстве характерными танцевальными движениями, жестами, мимикой, актерским мастерством, необходимыми для передачи содержания танца.
Танцев, изображающих птиц и зверей, сохранилось немного. Нам удалось восстановить далеко не все танцы этой группы, бытовавшие в Белоруссии в прошлом. Приводим описание некоторых из них.
«Казачка». В этом танце, созданном на материале старинных обрядов и игр, в игровой шутливой манере воспроизводятся движейия и повадки этого животного. По характеру исполнения танец легкий, подвижный.
Народная основа танца «Козачка» уходит своими корнями к древним зимним обрядам. Как известно, на Коляды водили по дворам «казу», которая потешала народ. Народ посвятил «казе» песни, игры, пляски. В этнографических материалах можно обнаружить различные варианты этих интересных танцевальных элементов (например, из игры «Як вазьму я казла»).
В 1922 г. танец «Каза» в постановке К. Алексютовича вошел в число танцев ряженых, колядовщиков в пьесе «Машэка» Е. А. Мировича. Он исполнялся под пение хора/
Танец «казы» заключался в легких прыжковых движениях, подскоках, движениях переменного шага с небольшими перепрыгиваниями, с отбрасыванием согнутых в коленях обеих ног в сторону. Развеселившаяся «ка- за» старалась «напугать» присутствующих, «забодать» их рогами, щелкала нижней челюстью, что придавало танцу еще более игривый характер.
Танец «Козачка» не забыт и в наши дни. Он исполняется самодеятельными танцевальными коллективами.
«Верабей». Народ хорошо знает повадки животных и птиц. Известен и «воровской» характер воробья, вред, который он приносит посевам. И хоть в песне поется: «А я таму вераб'ю калом ножку пераб'ю», люди относятся к нему с добродушием.
Описание белорусского танца «Верабей» дано у А. С. Дембовецкого. Его исполняли молодые парни и девушки на игрищах.

По другим источникам этот танец исполняли по кругу, как хоровод. Расширенный вариант текста песни, сопровождавшей танец, записал Е. Р. Романов 118.
П. В. Шейн более подробно описывает исполнение танца, в котором явно выступает подражание попрыгиванию воробья. Основное построение танца, записанного в Могилевской губернии,— также круг-хоровод. «Ве- раб'я» там «танцевали в несколько пар так: танцующие составили круг, внутри которого ходили девушки, снаружи — хлопцы; сперва двигались в одну сторону, тихо, прогуливаясь, а потом, когда музыка становилась живее, все пары вдруг поворачивались и начинали подпрыгивать веселее. Затем опять то же. Пары ходили, обнявши друг друга за талию» ш.
По описанию М. Довнар-Запольского, этот танец исполнялся так: «Парни берут девушек под руки и идут, припрыгивая, по хате вкруговую». Он записал и песню к «Вераб'ю», еще более подчеркивающую хороводный характер танца 12°.
Танец по форме, как видно из описаний, напоминает хоровод. Исполнялся он в довольно быстром темпе, и можно предположить, что из элементов движений в нем преобладали бег и подскоки. В танце «Верабей» участвовало любое число юношей и девушек.
Впервые на сценической площадке его показала труппа И. Буйницкого. Об одном из выступлений этой труппы в Вильне «Наша ніва» писала: «Ажио сцэна грымела ад ліхога топату і ў вачах зіхацела, як ішлі ляво- ніху, мяцеліцу, або як дзесяць пекна прыбраных пар, завіваліся доўгім хвастом у вераб'і» 121.
В 1922 г. К. А. Алексютович разработал на фольклорном материале танец «Верабей» для спектакля «Машэка» по пьесе Е. А. Мировича. Танец был сделан в игровом плане. Исполнял его замечательный комедийный актер Г. Ю. Григонис (в роли Дороша). Девушки в хороводе пением аккомпанировали танцу. Солист подражал движениям, повадкам воробья: прыгал, исполняя подскоки на обеих ногах (по шестой позиции) и, сгибая руки (от кисти до локтя), имитировал взмах маленьких крылышек и их трепетание, изображал пугливость воробушка, клевание зерен и т. д.
Подражание прыганью воробья свойственно и детским играм. П. Шейн приводит текст песенки, которую, подпрыгивая, пели дети. В этой песне, записанной в Речицком уезде Минской губернии, есть текстовые совпадения-с песней, сопровождающей танец «Верабей» 122.
Н. Я. Никифоровский в детских играх «скоки и перескоки» также фиксирует элементы движения, имитирующие «походку» воробья: «передвижение на одной ноге, или прыганье по-воробьиному, на двух одновременно» .
Приводим текст детской песенки о воробье, которая может быть использована при постановке детского танца-игры «Верабей».
«Верабей» как бытовой танец уже не встречается. Не исполняется он и па сцене.
В созданной нами сценической обработке танца «Верабей», композиции и фрагменты которого мы приводим, использована мелодия танца, записанная Н. Н. Чуркиным.
«Журавель». «Настоящая весна,— писал В. Н. Добровольский,— начинается, по мнению крестьян, с прилета журавлей. Хорошая, дружная весна бывает тогда, когда журавли прилетают огромными стаями... Дети дружным хором приветствуют прилет журавлей: Закруцілісь жыравы, жы- равы калясом, калясом... Вашы дзеці за лясом, за лясом, на мяжы, на мя- жы...»
У белорусов к журавлю особое отношение. «Журавель», или «жораў», предвестник весны, считался священной птицей. Внимание привлекал ее вид, гордая осанка.
Танец «Журавель», очевидно, древнего происхождения. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что среди колядных ряженых фигурировал и «журавель», «жораў».

То, что «Журавель» принадлежит к старым традиционным народным танцам, подтверждается и этнографическими наблюдениями А. Е. Грузинского в Речицком уезде Минской губернии: «Хотя описываемая местность не бойкая и население довольно крепко сидит на земле, но городское влияние, разумеется, сказывается: самовар и керосиновая лампа еще не завоевали прочной позиции в хате, но на вечерницах «журавель» уже борется с полькой и кадрилью «в две, четыре и пять пар».
П. Шпилевский, перечисляя «любимые пляски во время дожинок», отмечал, что «чаще всех повторяются талакуха, журавель, мяцеліца и скакуха» .
Среди традиционных танцев Гомельского уезда называет «Журавель» и Е. Р. Романов.
Характерная особенность танца — его изобразительное начало, подражание движениям и поведению этой «важной» птицы. Шея, клюв и ноги у журавля длинные, движения неторопливые, шаг размеренный, большой, плавный. Плавность в танце достигается высоким поднятием и поджиманием ног (сгибанием и разгибанием в колене то правой, то левой ноги), с одновременным небольшим наклоном головы и вытягиванием шеи вперед. Яркость и своеобразие танцу придают движения рук вверх и вниз, которыми изображаются взмах и трепетанье крыльев. Движения эти должны быть мягкими и широкими, а иногда несколько порывистыми, сильными. Танец исполнялся смешливо, с юмором. Важное значение имели фантазия и находчивость исполнителя.
Мелодию танца «Журавель» записал Н. Н. Чуркин в Вилейском уезде Виленской губернии.

Короткую припевку к «Журавлю» вместе с мелодией записал Г. И. Ци- тович в 1950 г. в Брагинском районе Гомельской области. Ее «припевали во время танца с палкою, взявшись за ее концы» .
В 1928 г. Г. Ширма записал в Пружанском районе Брестской области песню «А на ролі, на раллі там хадзілі жураўлі». Г. Цитович, поместив текст ее в своей «Анталогіі», отмечает: «Прежде под эту песню исполнялся танец «Журавель», похожий на известный русский танец «Гусачок».
На сцене «Журавель» был впервые поставлен в 1922 г. К. Алексютови- чем, включившим его в танцы ряженых в пьесе «Машэка». Среди ряженых был и «журавель», который, танцуя, веселил, потешал народ. Маска у «журавля» была сделана с подвижной нижней частью клюва, чтобы клюв мог открываться и закрываться.
Танец «Журавель» известен русским, украинцам и другим славянским народам. «Журавель», «Журочка» — небыстрая пляска,— отмечает К. Я. Голейзовский,— исполняется она в парах по кругу... В русском варианте пары двигались по кругу в затылок... Это была веселая, шумливая пляска, построенная на своеобразных поклонах, напоминающих движения журавля, собирающего пищу, и увертливых, затейливых, путаных фигурах» .
«Чыжык». Этот танец бытовал в восточных районах Белоруссии, пограничных с Россией. Вероятно, белорусы заимствовали его у русских. Зафиксирован танец в Горецком уезде Могилевской губернии. Исполнялся он на свадьбе. У Шейна отмечено, что «Чыжыка» танцевали в четыре пары» ш. Из сказанного можно заключить, что «Чыжык» имел форму кадрили. Балетмейстеру и эта крупица информации может помочь при создании сценического танца, следует лишь учесть характерные повадки этой птицы.

«Зязюля». К образу кукушки народ неоднократно обращался в своих песнях. Встречается этот образ и в белорусских играх-танцах. Игра «Зя-
8ЮЛЯ» проводилась в колядные вечера. Танец «Зязюля» был известен в Слонимском уезде Гродненской губернии. Мелодию и краткое описание танца приводит М. Федеровский. Танцевали его в быстром темпе. Хореографическая композиция танца проста. Исполняют девушки, которые «становятся друг против друга по трое и друг дружке кукуют и в ладоши плещут, а затем одна одну ловят, берутся за руки и кружатся»

«Жабка». В обследованных нами районах Белоруссии старожилы этот танец не знали. По устному сообщению 3. Я. Можейко, «Жабка» бытовала в Пинском районе как колядный танец-игра.
Единственное описание танца «Жабка» мы нашли в рассказе А. Р. Пщелко «Пилипово веселье». Во время свадьбы, пишет он, «замечательным событием этого вечера был танец «Жабка». Жабка танцуется в тех случаях, когда гость бывает приблизительно на 7-м взводе. Как и следовало ожидать, Селедец скоро очутился в таком состоянии и, к большому удивлению почтеннейшей публики, мастерски протанцевал «Жабку». Он уперся руками в землю, протянул ноги к порогу и стал кричать, подобно лягушке, сгибаясь в «крыжовине» и протягивал голову вперед».
Танец, бесспорно, мужской. В 1949 г. мы познакомились с танцем «Жабка» в Таллине на репетиции танцевального коллектива художественной самодеятельности, которым руководил народный артист Эстонской ССР У. Тооми. Вот как выглядел танец в его постановке: танцор опирался обеими руками о пол, ноги вытягивал вперед, туловище наклонял к ногам, параллельно полу (держался на руках), и в таком положении прыгал на руках, подражая движениям жабы.
На наш взгляд, танец «Жабка» при интересной разработке его балетмейстером мог бы занять свое место среди других белорусских танцев, хотя для его исполнения требуется известная «цирковая» ловкость.

Е. Р. Романов в материалах, собранных также в Витебской губернии (Велижский уезд), среди танцев, исполнявшихся на свадьбе,—русской, «хрищавого», казачка, чижика, березки, польки,— называет и «Петушок» 138. К сожалению, отрывочные сведения о «Петушке» не дают ясного представления о характере исполнения этого танца.
«Заяц». Этот танец исполнялся на игрищах, праздниках и в некоторых обрядовых играх. Полного описания его пока не найдено. М. Федеровский записал танец «Заяц» в м. Свислочь Волковысского уезда Гродненской губернии.
Об исполнении танца сказано: «Кладут накрест два полена, становятся друг против друга двое и перебирают ногами над поленьями наподобие ко- зака. Можно танцеваць и одному, кто зацепит, дает фант. Танцуют напевая».
По своему характеру, как видно из описания, танец «Заяц» несколько перекликается с танцем «Таўкачыкі», но композиция их различна.
Известна еще детская песня-игра «Заінька».
Детская игра «У зайца» записана в м. Глубокое Дисненского уезда Ви- ленской губернии. Подробное описание ее дано у Шейна.
«Бычок». Танец был распространен в Белоруссии повсеместно, исполнялся во время всех народных празднеств и игрищ. По свидетельству

М. А. Дмитриева, «Бычок» — это «род казака» и танцевали его «только парами» ш.
К. Алексютович на музыку Н. Соколовского в 1937 г. создал сценическую хореографическую картинку «Бычок» с определенным сюжетом. Это был веселый, живой народный бытовой танец пастуха и пастушки, насыщенный разнообразными техническими элементами движений, взятыми из игр пастухов. Молодые, любящие друг друга пастух и пастушка танцуют на лугу, сопровождая свое веселье игрой на дудочке. Однако, заигравшись и увлекшись танцем, они забывают о своих обязанностях. Вдруг слышится отдаленный звук пастушьего рожка, возвещающего о том, что стаду грозит опасность. Пастух и пастушка бросаются к стаду, но не находят в нем молодого, любимого ими бычка. Пастух и пастушка встревожены, они начинают разыскивать пропажу. После недолгих поисков бычок найден, и любящая пара продолжает свой веселый танец. Следует отметить, что в постановке «Бычка» К. Алексютовичу удалось избежать слащавости пасторали.
Этот танец был широко известен и в России. Упоминание о нем мы находим, например, в подписи к народной картинке (XVIII в
К. Я. Голейзовский отмечает, что в конце XVIII — начале XIX в. среди женских народных плясок «Бычок» был наиболее популярен, о чем можно судить по количеству описаний коленец и фигур, типичных именно для этой пляски»